Евгений Александрович Евтушенко, поэт, прозаик, сценарист, публицист, актёр известен во всём мире. Только за одну поэму «Бабий яр» ему можно было поставить памятник. В 2013 году он перенёс сложнейшую операцию, а совсем недавно, во время гастролей в России, был госпитализирован. Все, кто любит творчество Евтушенко, желают ему скорейшего выздоровления. Слово – Павлу Кожевникову из Колорадо Спрингс (compatriotsru.com).
В январе у нас выпал обильный снег. Он падал по прямой, грациозно, красиво. Всё стало белым, даже на душе посветлело, словно снежок стёр, как в компе, все мои печали дня, все грустиночки старого человека.
Я вышел на улицу расчистить подъезд к дому. Стал медленно отгребать пушистенькое чудо с подъезда на сторону, где под снежком приютился мой красавец-газон. Медленно, потому что я на пенсии и, как говорится, «ямщик, не гони лошадей». Вот я и не гоню – спешить некуда.
Да и снежок этот такие воспоминания на душу привнёс, что сразу же захотелось спуститься в подвальчик и «причаститься» или позвонить друзьям в Россию, Казахстан, Германию, Украину… Но одному пить не с руки, а в этих странах уже за полночь, и я, напевая свою любимую песенку на слова Евтушенко, чищу снежок: «Идут белые снеги, как по нитке скользя… Жить и жить бы на свете, но, наверно, нельзя…»
Господи, какая силища в этих словах! Эти стихи много лет назад и встрепенули моё сердце, не побоюсь сказать, изменили моё мироощущение, всего меня.
Было мне восемнадцать лет, влюблён был по уши в одну чернобровую казачку. Бегал к ней на хуторок, где время словно застыло и где то и дело попадались то гришки мелеховы, то аксиньи, где люди жили в прошлом. И это прошлое меня очаровало. Хуторок был недалеко от нашего рабочего посёлка, который прилепился к городу Уральску. Была поздняя осень, небо свинцевело низко над головой, река была уже скована льдом, а снега всё не было.
Дом моей красавицы стоял на берегу, и мы в тот вечер стояли и целовались у калитки, позабыв всё на свете. Домой я летел словно лебедь. Любовь негой обволокла всё моё естество, в душе звучала её мелодия. Лес, совхозный сад, кустарник, растущий по берегу речки, даже хмурое небо источали какое-то неземное очарование; вся природа, весь мир, казалось, уменьшился до размеров этой поляны, по которой я шёл, вернее, не шёл, а плыл, летел…
Неожиданно я остановился, поражённый новыми чувствами, доселе неизведанными, необъяснимыми, но не отпугивающими, а нежными, как губы любимой, как её поцелуи. И эти чувства плавили мою душу, унося её куда-то ввысь, в облачную прелестную серость.
Вдруг пошёл снег, он шёл ровненько, действительно «скользя по невидимым нитям», и мне так захотелось жить вечно, дышать этим морозным воздухом, хватать эти крупные снежинки, танцевать и кричать в небо, дарящему мне такое нечаянное счастье! Музыка высокой поэзии закрутила меня, я упал и, лёжа на прошлогодней траве, смотрел на эти снежинки, которые падали прямо на моё лицо. И тут в голове появились сами собой первые строчки моего стихотворения:
Сыпет снег – ни зги не видно,
Как мука из решета.
Стала белой, белой, белой
Вся окрестная земля.
Поглядишь, вокруг снежинки –
Вьются, падают, летят,
На дороги, на тропинки…
Дальше рифма не пошла, и я сфантазировал: На галдеющих ребят.
Рассмеявшись, я вскочил на ноги и побежал по тропинке легко, повторяя эти наивные строчки, вылившиеся из моей не менее наивной, но чистой души, чистой, как тот первый снег.
Наутро я вспомнил их и записал. Но стихотворение было незаконченным, и как я ни бился, не смог ничего придумать. Я вышел на улицу, глаза резало от необыкновенной белизны, всё было покрыто снегом. Солнце сверкало в каждой снежинке, ещё более ослепляя меня. И тут музыка евтушенковского стихотворения снова заиграла в моей душе, и я, забежав в дом, дописал своё первое в жизни стихотворение:
Снег лежит никем не тронут
В своей юной красоте,
Чище этих вот кристаллов
Что найдёшь ты на земле?
Много снегов пролетело с тех юных дней. За плечами богатая жизнь, три изданных книги, много статей в различных газетах и журналах разных стран, но то наивненькое стихотворение мне очень дорого. И каждый раз, когда идёт снег, ровненько «скользя, как по нитке», мне делается хорошо и покойно на душе и я мысленно благодарю Бога за то, что посылает Он иногда на землю гениев слова таких, как Евтушенко.
Идут белые снеги,
как по нитке скользя…
Жить и жить бы на свете,
но, наверно, нельзя.
Чьи-то души бесследно,
растворяясь вдали,
словно белые снеги,
идут в небо с земли.
Идут белые снеги…
И я тоже уйду.
Не печалюсь о смерти
и бессмертья не жду.
Я не верую в чудо,
я не снег, не звезда,
и я больше не буду
никогда, никогда.
И я думаю, грешный,
ну, а кем же я был,
что я в жизни поспешной
больше жизни любил?
А любил я Россию
всею кровью, хребтом –
ее реки в разливе
и когда подо льдом,
дух ее пятистенок,
дух ее сосняков,
ее Пушкина, Стеньку
и ее стариков.
Если было несладко,
я не шибко тужил.
Пусть я прожил нескладно,
для России я жил.
И надеждою маюсь,
полный тайных тревог,
что хоть малую малость
я России помог.
Пусть она позабудет,
про меня без труда,
только пусть она будет,
навсегда, навсегда.
Идут белые снеги,
как во все времена,
как при Пушкине, Стеньке
и как после меня.
Идут снеги большие,
аж до боли светлы,
и мои, и чужие
заметая следы.
Быть бессмертным не в силе,
но надежда моя:
если будет Россия,
значит, буду и я.
