Мало кому из горожан известна в деталях и подробностях история Наташи “малой”. Биографии и жизненные обстоятельства таких людей широкую общественность по обыкновению не интересуют: их считают маргиналами, не только не достойными особого внимания, но и субъектами, упоминания о которых неэстетичны, портят настроение и, следовательно, вредны.
Последние несколько лет своей жизни Наталья провела в статусе бездомной. Ушла она при невыясненных обстоятельствах. Очевидцев жизни и, особенно, смерти Натальи на данный момент почти не осталось, оставшиеся же крайне неохотно дают какие-либо комментарии. Один из тех, кто согласился говорить о ней — отец Бонифатий (имя по его просьбе изменено), проведший с Натальей ее последние месяцы.
Богатый папа
Для того, чтобы оказаться на улице, совершенно не обязательно финансово бедствовать. Например, Наташа родилась и росла в семье, мягко говоря, весьма обеспеченной.
“Говорили, что ее папа был одним из состоявшихся, вполне успешных материально “героев России 90-х, — рассказывает Бонифатий. — У него был некий бизнес, и мы совершенно ничего ни об этом бизнесе, ни о его законности не знаем. Но что-то в его биографии было не вполне чисто (и что именно — мы тоже не знаем), в связи с чем отец Натальи решил покинуть страну и улететь в Европу. Где и обретался всю дорогу, до последнего своего дня. Смерть дочери он встретил там же, но это мы сильно забегаем вперед. В общем, улетев в Европу, он оставил весь свой бизнес Наташке, коей в тот момент было года приблизительно 23. За плечами у нее был филфак МГУ, она прилетела из России, чтоб жить с отцом в Штатах”…
Далее следуют достаточно нечеткие воспоминания со слов, якобы, самой Наташи, когда она попала в русскую православную общину, будучи уже бездомной, с ярко выраженной алкогольной зависимостью.
“Кто-то хотел забрать у ее папы этот бизнес, — вспоминает Бонифатий, — кто-то имел на него виды… И этот кто-то подсадил ее на героин. Нет, я не думаю, что это было насильственно: скорее всего, приобнял на вечеринке, предложил попробовать разок-другой-третий”…
Другой мой комментатор, имеющий наркодиллерское прошлое, говорит, что третьей дозы вполне достаточно для того, чтобы прочно “подсесть”.
Однако Наталья довольно быстро поняла, что с ней произошло. Говорила, что она спрыгнула с героина самостоятельно. И, как это часто бывает с людьми, химически зависимыми, “попала под стакан” (прямая речь).
“Мы, — отец Бонифатий имеет в виду общину, -нашли её, когда она уже жила на улице. Ни бизнеса, ни квартиры у нее не было. Все наши подопечные попадают туда довольно похожим образом. Многие спиваются, употребляют много наркотиков, финансы утекают в трубу, тем или иным способом их выселяют с территорий, которые они не способны оплачивать”.
Как именно Наташа попала на улицу, мы уже вряд ли узнаем. Не все подопечные общины в силу особенностей физиологического состояния помнят этот момент и детали тех дней, когда это случилось.
Как это работает
Как функционирует помощь бездомным в рамках общины?
“Во-первых, чисто медицинские меры: реабилитационные клиники, государственные и частные доктора-наркологи, которые с нами на связи, — рассказывает отец Бонифатий. — Мы им периодически кого-то приводим, однако привести в кандалах мы никого, сами понимаете, не можем, всё только на добровольной основе, никакого принуждения. Соответственно, наша задача — убедить человека в том, что ему необходимо туда идти.
Но с Наташкой была другая история — она долго не хотела лечиться, хотя зависимость свою понимала. У нее был жених — ну, мужчина, с которым она все время ходила под ручку. Звали его Эдик, крещен был Адамом. Вроде бы у них были серьезные отношения, при том, что оба бомжевали. Адам тоже пил. Насколько я знаю, в Калифорнии бездомными занимается протестанская местная община.
Далее, нам иногда жертвуют какие-то средства, и мы хоть и редко, но можем помочь снять комнату кому-то, кто готов проходить реабилитацию, менять стиль жизни, начинать работать. Также многие бездомные жили (прежде, сейчас такой практики нет) и кормятся (в том числе, в настоящем времени) при церкви, иногда помогают нам, работают за еду: плотничают, готовят, преподают, поют. И вот, мы и Наташку с Адамом тоже подкармливали.
Однажды повез ее в рехаб (реабилитационный центр, — авт.) — это был период, когда она хотела бросить пить, что мы всегда воспринимаем как временное явление — многие срываются, но и рехаб проходить тоже всегда нужно.И вот, по дороге на детокс, она наклоняется ко мне и начинает шепотом читать Пастернака. Я спрашиваю ее: “Наташенька, откуда?” — а она говорит: “А я ведь закончила филфак МГУ”…
Последний день рождения
Как ни странно, перед гибелью она вроде бы шла на поправку. Как-то раз была у нас на службе, попросила себе в подарок икону святого Николая. “Батюшка, — говорит, — пойми, я же — Николаевна!”. Примерно тогда же была история с ее днем рождения. Она сказала о нем опять же, у нас, мы отвечаем: “Ну и прекрасно! Вот давай отметим сейчас твой день рождения, купим торт, заварим чаю”. Она сказала – “Нет, я должна выпить со своими”. С братвой уличной, значит. Говорю: “Понимаешь, Наташка, я тебя насильно тащить не буду, ты сама решай. Но вот сейчас я предлагаю с тортом и без водки. Ничего другого предлагать не хочу”. Говорит: “Без водки дни рождения отмечать нельзя”.
С тех пор я ее не видел. В следующий раз уже увидел тело. Нашли ее в каком-то притоне, изувеченную, побитую. Стали думать, где будем хоронить. Нашли место для православного обряда похорон, для могилы на Новодивеевском кладбище. И конечно же, решились найти ее отца, чтоб сказать ему, что же произошло.
Отца ее долго искали, по всем знакомым пытались выйти на него, наконец — нашли номер телефона. Он тогда в Швейцарии на горнолыжном курорте отдыхал. Услышал от меня, что мы собираемся хоронить ее на Доводивеевском, говорит: “Никаких похорон. Тело в крематорий, урну мне по почте.
Я ее душеприказчик, и ты будешь делать то, что я говорю”.
Лет ей было приблизительно 26-27, точно никто не знал. Мы сделали так, как захотел отец, а впоследствии кто-то из найденных нами его поверенных сказал, что его в Швейцарии застрелили. Об этой семье и ее истории мы больше ничего не знаем”.
Адам
После смерти Наташи Адам остался один. Точнее, в компании таких же бездомных, как и он. Вскоре его также не стало, и вот каким образом.
“Иногда, — говорит отец Бонифатий, — местные бандиты подкупают бомжей для того, чтоб устроить фейковую аварию и развести страховую компанию, через которую оформлена страховка. Схема простая: человека (бездомного, с которого нечего взять и которому нечего предъявить) сажают в машину, потом машину бьют.
Фиксируют аварию, получают деньги. Причем, деньги по закону должен получить сам этот бездомный, а потом, понятно, большую часть суммы “браткам” вернуть. Или же все вернуть, а получить за это ящик водки. Как договорятся. И вот, если “жертва аварии” начинает качать права и деньги братве отдавать не хочет — то она получает ящик отравленной водки.
А Адам деньги отдавать не захотел. Умер он тогда не один, друг его пил вместе с ним, и, что называется, “попал под раздачу”.
Общая картина
Вообще с 2003 года община похоронила 85 бездомных из бывшего СССР. Однако сам отец Бонифатий смотрит на ситуацию, скорее, оптимистично: “6% успешных реабилитаций — это та максимальная цифра, которой может похвастаться средний рехаб. Если же человек с нами, в нашей общине, то у нас примерно 30% реабилитаций”.
Правда, и эту цифру полностью обнадеживающей считать нельзя, поскольку люди даже излечившиеся могут сорваться в любой момент, и подобных случаев также предостаточно.
Редко, но случаются люди и непьющие — попросту ставшие жертвами болезней, финансовых афер и не связанных с алкоголем обстоятельств. Им община также помогает всеми силами, многих (по желанию) отправляет на родину.
Ната Потемкина
Комментируйте новости на странице DiasporaNews в Facebook | Ставьте LIKE и мы будем сообщать вам о важном и интересном.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
http://www.diasporanews.com/top7/
