Читая очередную житейскую притчу он вдруг осознал, что это про них… «Их было двое – Он и Она. Они где-то нашли друг друга и жили теперь одной жизнью, где-то смешной, где-то соленой, в общем, самой обыкновенной жизнью двух самых обыкновенных счастливых. Они были счастливыми, потому что были вдвоем, а это гораздо лучше, чем быть по одному…». Он продолжал читать, и чистые грезы посетили его сердце; это были грезы о самой тесной и самой святой связи между двумя людьми…
На собственном опыте он убедился, что «не хорошо быть человеку одному» (Быт 2:18); что «двоим лучше, нежели одному» (Еккл.4:7). Он знал, что такое одиночество; он испытал грусть и тоску. Неслучайно, осознавая тайну единения «двоих», Достоевский однажды написал: “А знаешь, брат, почему мучается душа человеческая? Я много думал об этом – потому что одиноко ей, потому что нет ей родной души для встречи”. Окунаясь в прошлое он начал вспоминать, как и он когда-то искал свою Единственную, родную для него душу.
В свои молодые годы он уже понимал, что любя другого, человек как-бы «покидает тюрьму своего одиночества и изоляции». Нарциссизм и сосредоточенность на себе – не были его уделом. Чистота помыслов и красота души – вот к чему он стремился. Он понимал, что только чистые сердцем «Бога узрят» и обретут гармонию жизни. Ведь именно духовная чистота дает крылья истинной мужественности, собственно, как и женственности. Внутренний голос незамутненной грехом совести управлял его жизнью лучше всяких законов и запретов.
Предельная честность с самим собой научила его слушать иную музыку жизни и не танцевать под ритмы толпы. Он знал о прелести чистого, сбалансированного пути. Чувство меры во всем сопровождало его с детства. Научившись служить другим, служить жертвенно, с самоотдачей – он начал по-настоящему ощущать жизнь и ее истинную романтику. Он жил в перспективе Вечности, служил людям, умел общаться с Богом, но… Но, все-таки, ему не хватало Ее. И он надеялся на встречу, он молился о Ней…
Их встреча была не случайной. А разве бывают случайности в жизни водимых Господом? Невидимые Руки вели и направляли его с детства. Поэтому, когда он познакомился с Ней, сомнений не было – Господь организовал эту встречу, Господь «привел Ее к нему». Да, она была красива, но в ней было нечто большее – ее душа была светлой и умной, она излучала свет. Ее скромность и миловидность поразили его сердце. Выражаясь библейским языком, она обладала «нетленной красотой» – в этом и заключался секрет ее неотразимости. «Пленила ты сердце мое …» (Песн. 4:9), – осветилась и его душа. «Я узнала тебя из многих», – ответила она. «Положи меня, как печать, на сердце твое… ибо крепка, как смерть любовь…» (Песн. 8:6); «Пока жива с тобой я буду, душа и кровь не раздвоимы…», – говорил ее взгляд. Они поняли друг друга почти без слов и она подарила ему свое чистое, хрупкое сердце.
Он никогда не хвалился своими подвигами. Господь исцелил его от этой болезни духа. Зато она слышала от других о его способности дружить по-настоящему, любить до смерти… Во время войны, его смертельно раненный друг находился в очень опасной зоне, обстреливаемой противником. «У твоего друга смертельное ранение, нет смысла рисковать еще одной жизнью…», – говорили ему офицеры. Но он все-таки рвался спасти друга… Рискуя жизнью, он принес его на руках… «Видишь, это было бессмысленно, ведь он уже мертвый», – вновь повторяли офицеры. «Нет, я получил свою награду», – спокойно и несколько задумчиво ответил он. «Когда мой умирающий друг увидел меня, он произнес всего-лишь несколько слов: «Брат, я знал, что ты придешь… я знал… брат…». И она знала, что такой не подведет, не бросит, не изменит – даже во «времена тяжкие». Восторженное состояние любви завладело ими всецело и взаимно.
Когда-то Клайв Льюис, вспоминая свою молодость, откровенно признался: «О целомудрии, правдивости и жертвенности я знал не больше, чем обезьяна о симфонии». Но Он и Она знали цену целомудрию, они дорожили своей честью. Окружающая их культура уже давно потеряла чувство стыдливости, но они хранили свой разум, берегли свои сердца. Его чистая любовь была главной защитой от падения и для него, и для нее. Подобные переживания влюбленных описаны и в романе Льва Толстого («Воскресение»). Молодой князь Нехлюдов испытывал “то восторженное состояние, когда в первый раз юноша…познает всю красоту и важность жизни», – писал Толстой. Между ним и его любимой установились те особенные отношения “которые бывают между невинным молодым человеком и такой же невинной девушкой, влекомыми друг к другу”.
В ее присутствии, “все для него как-бы освещалось солнцем, все становилось интереснее, веселее, значительнее; жизнь становилась радостней. То же испытывала и она”. Даже в минуты грусти, когда его постигали неудачи, стоило ему только вспомнить, что есть Катюша и он увидит его, как все рассеивалось… Нехлюдов, сам не зная того, любил Катюшу, как любят невинные люди, и его любовь была главной защитой от падения и для него, и для него”. Аналогичную мысль озвучил и Виктор Гюго в романе “Отверженные”. Описывая чистые отношения между Мариусом и Козеттой, гениальный мыслитель написал: “Был предел которого они не переступали… Мариус чувствовал преграду – чистоту Козетты. Козетта чувствовала опору – честность Мариуса…. Она ни в чем не отказывала, а он ничего не требовал”.
Но вернемся к нашей притче… У героев этой притчи было церковное венчание и христианская свадьба – радостное, красивое, незабываемое событие! Праздничная атмофера, торжественная обстановка, белоснежное платье и фата невесты. Все видели их счастливые лица, дарили подарки, высказывали пожелания, звучала особая музыка… А они видели нечто большее. Им было дано познать более возвышенное. Они давно научились жить в осознании и ощущении присутствия Бога. И невидимое присутствие Того, Кто создал Вселенную и человека, Кто сочитывает, Кто является Главным Свидетелем их союза – были бальзамом для их душ. Они знали, что их сочетали не только в Церкви, их сочетал сам Господь. А ведь все, что «делает Бог, пребывает вовек: к тому нечего прибавлять и от того нечего убавить» (Еккл. 3:14). С детских лет, еще не зная друг о друге, он и она посвятили свою жизнь Богу, полюбили Его всем сердцем и искали Его Лица. Они знали, что настоящая счастье невозможно без Бога, что настоящая любовь ждет… Сочитанные на небесах, они стали как «одна плоть” (Быт.2:24) – неразлучные навеки, соединенные невидимыми узами священной любви и заветных отношений…
«Он носил Ее на руках, «зажигал» на небе звезды по ночам… И все говорили: “Еще бы, как его не любить, ведь он идеал! С таким легко быть счастливой!” А они слушали всех и улыбались и не говорили никому, что идеалом Его сделала Она: Он не мог быть другим, ведь был рядом с Ней. Это было их маленькой тайной». Шли годы. Они жили просто и скромно, но в любви и согласии. И всем казалось, что они становились похожими друг на друга даже внешне. Ведь вполне возможно, «что в любви между мужчиной и женщиной каждый из них как-бы рождается заново» (Эрихх Фромм, «Искусство любви»).
В область сокровенного и интимного они не пускали никого, считая, что интимность, по своей природе, по своей сути – исключительна, а не всеобща. Интимность союза двоих – это тайна двоих. Ее не разделяют ни с кем… разве, что с Богом. Ведь Господь и так знает все. Господь научил их любить друг друга по-настоящему. Господь знал их радости и печали, взлеты и падения… И они не скрывались от Него. В минуты скорби, во времена грусти и разочарования – они находили утешение и успокоение в Боге. Он любил ее и поэтому трудности жизненного пути преодолевались легче. «И служил Иаков за Рахиль семь лет; и они показались ему за несколько дней, потому что он любил её» (Быт. 29:20). И он любил свою возлюбленную, свое бесценное сокровище. И эта любовь превратила и его и ее в целый мир, скрытый от глаз других…
У них были искренние и чистые отношения – чистосердечные и сокровенные, задушевные и глубоко личные. Они очень ценили даже мгновениями общения друг с другом. Полное доверие и абсолютная верность. Слияние душ. Никаких взаимных претензий. Ведь когда двое доверяют друг другу, тогда они спокойно делятся своими тайными мечтами, свободно проявляют свои чувства, не требуя ничего взамен. «О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна!» (Песн. 1:14), – говорило его отношение к ней. И это было сильнее и приятнее самых высокопарных слов, самых дорогих подарков. «О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен!» (Песн. 1:15), – отвечала ее душа. И даже, когда он не слышал этих слов, он их чувствовал сердцем, ведь сердце не обманешь – оно не терпит фальши и пустых слов. Ведь о любви надо говорить вполтона, вполслова, жестом, взглядом, поступком… «Покажи мне лицо твое, дай мне услышать голос твой, потому что голос твой сладок и лицо твое приятно» (Песн. 2:14). Он и она любили смеяться, смотреть на закат солнца, слушать шум прибоя…
«Она ждала Его, встречала и провожала, согревала их дом, чтобы Ему там было тепло и уютно. И все говорили: “Еще бы! Как ее не носить на руках, ведь она создана для семьи. Немудрено, что он такой счастливый!” А они только смеялись и не говорили никому, что Она создана для семьи только с Ним и только ему может быть хорошо в Ее доме. Это был их маленький секрет». И никто из посторонних не заметил, что уже давно его юношеская влюбленность перетекла в настоящую любовь.
Общение с ней стало для него не просто «пристанью целомудрия», как выражались святые Отцы, а оазисом любви и согласия. Он хорошо знал, что даже «большие воды не могут потушить любви и реки не зальют ее…» (Песн. 8:7). Он любил именно Ее, «прекраснейшую из женщин»… «Я встретил на улице молодого человека, очень бедного и влюбленного. Он был в поношенной шляпе, в потертой одежде; у него были дыры на локтях; вода проникла в его башмаки, а звездные лучи – в его душу», – написал когда-то Виктор Гюго («Отверженные»). И никто не знал, как светло и тепло становилось у него на душе – при одном воспоминании о Ней…
«Он шел, спотыкался, падал, разочаровывался и уставал. И все говорили: “Зачем Он Ей, такой побитый и измученный, ведь вокруг столько сильных и уверенных”. Но никто не знал, что сильнее его нет никого на свете, ведь они были вместе, а значит, и сильнее всех. Это было ее тайной». И она любила его безмерно. Иногда ей казалось, что она готова была последовать за ним «на край света»… «Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой – мне» (Песн. 6:3), – говорила ее жизнь. А ему и не нужны были доказательства. Ведь разве можно заставить себя любить или уважать?
Шло время… «Она перевязывала Ему раны, не спала по ночам, грустила и плакала. И все говорили: “Что он в ней нашел, ведь у нее морщинки и синяки под глазами. Ведь что ему стоит выбрать молодую и красивую?” Но никто не знал, что Она была самой красивой в мире. Разве может кто-то сравниться по красоте с той, которую любят? Но это было Его тайной». Тайной, которую он благоговея оберегал, как хрупкую вазу… «Мы смотрим на звезду по двум причинам: потому, что она излучает свет, и потому, что она непостижима. Но возле нас есть еще более нежное сияние и еще более великая тайна – женщина!» (Виктор Гюго, «Отверженные»). И он смотрел на нее, как на свою таинственную Звезду…
«Они все жили, любили и были счастливыми. И все недоумевали: “Как можно не надоесть друг другу за такой срок? Неужели не хочется чего-нибудь нового?” А они так ничего и не сказали. Просто их было всего лишь двое, а всех было много, но все были по одному, ведь иначе ни о чем бы не спрашивали. Это не было их тайной, это было то, чего не объяснишь, да и не надо…». Да и не надо…
Иван Лещук.
Читайте другие статьи автора ЗДЕСЬ
