«Чем успешнее люди, которые переезжают в США, тем хуже они адаптируются»: бывший консультант McKinsey и предприниматель Антон Урбанас — о жизни и бизнесе в Калифорнии.
Работая в консалтинге, Антон Урбанас столкнулся с тем, что большая часть рабочего времени тратится на оформление презентаций, и создал DeckRobot – плагин для PowerPoint, который экономит время офисных работников.
Предприниматель рассказал vc.ru о переезде в США и подсчитал, сколько нужно зарабатывать, чтобы комфортно жить в Кремниевой долине.
Переезд
Мне было легко переехать в США — я работал в McKinsey и решил перевестись в американский офис в разгар последнего финансового кризиса в 2015 году. Консультантов было слишком много, и проектов на всех не хватало. Так происходило не только в McKinsey, но и в остальных консалтинговых компаниях. Люди ездили по всему миру: например, в Австралию, Новую Зеландию или Арабские Эмираты.
Я выбрал именно США, потому что давно хотел заниматься своими проектами. Где делать стартап, если не в США? Ведь большая часть венчурного капитала находится там, при этом самый большой «кусок пирога» достаётся Калифорнии — в частности, заливу Сан-Франциско.
В первый раз я хотел уйти из консалтинга и заняться бизнесом после полутора лет работы в McKinsey, но меня отговорил знакомый инвестор. Тогда у меня не было какого-то серьезного проекта. Во второй раз я начал готовиться заранее — даже написал черновик прощального письма. У меня был проект для покупки электроники в рассрочку, и я даже нашёл инвесторов.
Но не сложилось — 17 декабря 2014 года ЦБ за одну ночь поднял ключевую ставку до 17% годовых, и про любой финтех-стартап в России можно было забыть. Фондирование проектов стало очень дорогим — мы планировали привлекать инвестиции под 25%, но после поднятия ставки так не мог даже «Сбербанк».
Из-за кризиса закрывались даже очень сильные проекты. Летом 2015 года я помогал основателям Wikimart — Камилю Курмакаеву и Максиму Фалдину. Тогда они подняли не один раунд, в том числе от американских инвесторов. Казалось, ребята должны были стать миллиардерами. А через пару месяцев по ним ударил кризис — речь уже шла о том, чтобы просто удержать проект на плаву. Но в итоге он всё равно закрылся.
В апреле 2015 года я окончательно решил переехать. Спустя три месяца я уже был в США — рабочую визу мне оформляла McKinsey, поэтому с этим проблем не возникло.
Основное различие консалтинга в США и в России — это клиенты. Они более продвинутые в плане инноваций и чаще пользуются услугами консультантов. Не было такого, как в России, когда приходили люди и были готовы платить огромные деньги за красивые презентации.
В США мой социальный статус резко упал. В России, особенно когда я уезжал, «Большая тройка» (BCG, Bain, McKinsey — vc.ru) была единственным местом, где можно было столько зарабатывать. А если смотреть на США, то там самое престижное место работы — это уже хедж-фонды. И самые амбициозные ребята после выпуска идут туда. Если же им хочется меньше работать и меньше получать, то они выбирают стартапы.
В консалтинге в основном работают люди из других стран, потому что компании инвестируют в обучение сотрудников и получение грин-карты. Статус у консультанта в США примерно как у аудитора в России — вроде бы занимаешься интеллектуальными вещами за зарплату, которая выше средней по рынку, но до большого заработка нужно десять лет карабкаться по корпоративной лестнице.
Когда я только переехал, меня это очень удивляло. Как-то я сказал коллегам: я не могу привыкнуть, что я средний класс — ведь McKinsey престижная компания с жёстким отбором. Один из моих собеседников посмотрел на меня круглыми глазами и спросил, что в этом плохого. В Америке средний класс — это надежность и предсказуемость, к которым многие стремятся.
Поэтому главное, что я советую людям, которые хотят переехать, — это умерить свои ожидания. По моему опыту, чем успешнее приезжают люди, тем хуже они адаптируются. Те, кто в России в 25-30 лет зарабатывали $7-15 тысяч, делали интересную работу и чувствовали себя королями, переезжали и разочаровывались. Они продолжали зарабатывать столько же, но уровень жизни вокруг был в пять раз выше.
Люди, которые ожидали, что при переезде будут жить так же, как в Москве (или круче), обычно возвращались обратно.
Когда эмигрируешь, то становишься никем и должен начинать с низов своей профессии. Например, в Москве я уже руководил проектами, а в Бостоне мне снова пришлось строить финансовые модели в Excel.
Нужно заново зарабатывать весь свой капитал — социальный, профессиональный, финансовый. Здесь никому не важен диплом Высшей школы экономики — даже название нормально не переводится — Higher School of Economics. Когда я говорил о ВШЭ, меня постоянно переспрашивали и думали, что я говорю про старшую школу.
При переезде статус всегда падает — но теперь для меня это не так важно. Гораздо важнее возможности, интересные люди и стабильность общества, в котором живёшь. Я стал меньше зарабатывать, особенно когда занялся стартапом, — но приобрёл высокое качество жизни.
Поэтому важно понять, зачем ты хочешь переехать. Как правило, люди переезжают, потому что им плохо в России и у них есть нереализованный потенциал. У меня был очень сильный дискомфорт: я руководил проектами в McKinsey и не понимал, как мне развиваться дальше. Можно было пытаться стать партнером фирмы и всё.
Нужно понять, в чём заключается дискомфорт и можно ли его закрыть переездом. Кому-то может быть плохо из-за того, что рядом моря нет, — тогда нужно уезжать на Бали и купаться.
Я проработал в McKinsey в Бостоне два года, прежде чем решился основать свой стартап. Тогда я должен был переходить на позицию менеджера проектов — перед этим консультантам несколько недель читают тренинги, чтобы они поняли, чем хотят заниматься.
Я решил обсудить c коучами предпринимательство, и один из них предложил: «Поставь себе горизонт — и если ты не начнешь делать стартап, то смирись и работай там, где работаешь. Бизнес — это не твоё». Это было в 2016 году. Сначала я решил начать поиск идей параллельно работе — придумывал гипотезы и тестировал их.
Потом я понял, что если пытаться подстелить соломку и заниматься двумя вещами одновременно, ничего путного не выйдет — нужно решаться и уходить. Так я взял себе три месяца неоплачиваемого отпуска и не вернулся из него.
Как понять, что готов начать свой бизнес? Да никак, только попробовать.
После увольнения я начал работать над GoCarrot, приложением, которое в игровой форме мотивирует пользователей заниматься спортом и следить за здоровьем.
Я подошел к выбору проекта «по-консультантски» — прежде чем начать, полгода работал над задачами в сфере здравоохранения и понял, что большая часть трат на медицинское обслуживание зависит от образа жизни. В итоге мне пришла идея: нужно мотивировать людей к здоровому образу жизни через знакомых, создавать сообщество, где люди друг друга контролируют.
Мы долго занимались разработкой продукта — а стоило заниматься продажами. Ещё нужно было уделить больше внимания тому, удовлетворяет ли продукт запросам клиентов, и удастся ли его монетизировать. Мы хотели продавать услугу страховым компаниям, приходили к ним с идеей. Проект им нравился, но был не очень нужен, и мы так и не нашли достаточно клиентов.
Когда я стал предпринимателем, мой доход упал в пять-восемь раз. При этом у меня очень сильно поменялся уровень личной свободы, и выросло качество жизни: я общаюсь с людьми, с которыми хочу, трачу время так, как хочу. В консалтинге всё иначе — тебя могут послать как на проект в Бостон, так и в какую-нибудь Небраску. В стартапе даже если я еду куда-то, куда мне не очень хочется, то я понимаю, зачем я это делаю.
Официально зарегистрировать GoCarrot было несложно. В США, чтобы зарегистрировать компанию, нужны $300 и голова на плечах. Не нужно, как в России, стоять в какой-то регистрационной палате. Даже если у основателя туристическая, а не рабочая виза — заходишь на incorporate.com, собираешь документы и подаешь заявку.
На основание компании у меня ушло около пяти тысяч долларов. Я потратил их на регистрацию бизнеса, логотип и дизайн. Сейчас я понимаю, что большей части трат можно было избежать.
В идеале запускать проект нужно с сооснователем или сооснователями, с которыми вы закрываете все стартовые потребности проекта. Даже одного человека хватит,чтобы сделать первоначальный прототип и проверить гипотезу на рынке — нужна она вообще кому-то или нет.
Пока не появилась гипотеза, не нужно вкладывать деньги — можно будет потратить бесконечно много и так и не добиться результата.
В первый раз я специально искал кофаундера — мы пересеклись на какой-то технологической тусовке в Сан-Франциско. Так делать не всегда разумно — сложно понять, как человек обычно себя ведёт, как действует в стрессовых ситуациях. На таких встречах видно только то, как вы друг другу себя продаете — как на свидании вслепую.
Это не значит, что нужно делать бизнес с друзьями. Когда я делал уже следующий проект, мы с моим кофаундером не были лучшими друзьями — просто друг друга знали. У каждого человека есть довольно большая сеть знакомств — около 1000 человек, про которых он точно знает, адекватные они или нет.
Удастся ли получить первые инвестиции, зависит от похожих вещей. Инвесторы хотят удостовериться, можно ли доверять основателю: не пропьёт ли он деньги и не спустит ли на офис с бассейном и пальмами.
Калифорния
В Калифорнии можно жить очень недорого. Мой прожиточный минимум — $4000 в месяц на семью из двух человек. Этого достаточно, чтобы снимать студию, ездить на общественном транспорте и не ограничивать себя в еде. Ниже $4000 — тоже можно, но уже некомфортно.
Дальше интересно — разница между образом жизни за, например, $6000 и за $14000 неприниципиальная — можно переехать в квартиру получше и путешествовать бизнес-классом. Но радикально на качество жизни это не влияет.
Стартап — это не тот бизнес, где можно быстро разбогатеть. Я видел мало основателей, которые вели роскошный образ жизни, и это обычно плохо заканчивалось. За $5000 можно закатить вечеринку, а можно найти пятерых разработчиков. Всё, что основатель тратит на свой образ жизни, он забирает у проекта. На начальных стадиях стартап требует аскетизма.
Экономить можно на ресторанах, на жилье — жить у своих знакомых или выбирать квартиру в недорогом районе, например, Сан Матео. За $2500 там можно найти хорошую квартиру. Я не советую жить далеко от Сан-Франциско, потому что так сложнее налаживать связи и общаться с нужными людьми.
Долина сильно отличается от своего образа в поп-культуре — только 10% населения Сан-Франциско заняты в технологиях. В Кремниевой Долине немало людей, которые ненавидят технологии и считают предпринимателей негодяями, которые наращивают цены на недвижимость.
Во время прогулки не столкнёшься сразу с десятью предпринимателями, половина из которых миллиардеры. Можно и встретить кого-то — например, я сталкивался с основателем Abbyy Давидом Яном в баре. На контакт получится выйти только с людьми, с которыми у вас есть взаимный интерес. Не стоит ожидать, что если вы подойдете к случайному предпринимателю, то он даст какой-то совет или вообще захочет с вами общаться.
Одна из самых важных вещей в Долине — сообщество. Когда я жил в Нью-Йорке, у меня было довольно мало русскоязычных знакомых. Когда я приехал в Сан-Франциско, за пару месяцев у меня появилось человек двадцать, которых я был готов пригласить на Новый год — такого не было даже в Москве.
Классовости я не замечал — человек в дешёвом кафе вполне может оказаться новым Марком Цукербергом. Поэтому начинаешь внимательнее относиться к тому, кому и что говоришь. Похоже на боксёрские клубы в Москве — люди там очень вежливые. Потому что маленький сорокалетний мужичок, который сидит рядом с тобой, может оказаться кандидатом в мастера спорта. И всё, тогда ты попал.
Водитель Uber и сотрудник Google вполне может оказаться одним и тем же человеком — подрабатывать потому что ему, к примеру, не хватает на стартап. И перемещения между категориями «предприниматель», «наёмный сотрудник», «работник сферы услуг» не редкость — причём как вверх, так и вниз.
Люди, не занятые в технологиях, зачастую испытывают фрустрацию, но у них есть возможность переехать в Лос-Анджелес или на Восточное побережье. Нет стеклянного потолка, через который невозможно пробиться, нет какой-то касты неприкасаемых — можно просто быть недостаточно мотивированным. В Сан-Франциско самое динамичное и открытое сообщество, которое я видел.
Переезд в Кремниевую Долину научил меня трём основным вещам. Во-первых, я отбросил свою предвзятость по отношению к людям. Налёт заносчивости, который выработался у меня в консалтинге, исчез. Я начал меньше ценить достижения и больше ценить личность человека и его потенциал. В Сан-Франциско много примеров людей, которые начинали с низов и добивались успеха — как за счёт навыков, так и благодаря удаче. Когда понимаешь это, становится гораздо проще общаться с окружающими — и они сами охотнее идут на контакт.
Во-вторых, я понял, что научиться можно всему, а предпринимательство это навык. Нет какого-то склада характера, который автоматически сделает тебя предпринимателем. Несмотря на это, тебе пригодятся динамичность и стрессоустойчивость. Это как с огранкой алмазов — если человек неусидчивый, он, конечно может ей научиться, но удовольствие вряд ли получит.
В-третьих, среда — это очень важно. Когда я работал в Москве, Бостоне и Нью-Йорке, я думал: не важно, где жить, если можешь заниматься интересными вещами. Но я переехал в Сан-Франциско и понял: хорошая погода, стабильность и разнообразный круг общения гораздо важнее для твоего качества жизни, чем деньги.
Комментируйте новости на странице DiasporaNews в Facebook | Подпишитесь на нашу страницу и мы будем сообщать вам о важном и интересном.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
http://www.diasporanews.com/top7/
