Я ехала в автобусе, когда увидела на дороге флаг Французской республики. Этот символ французской государственности валялся посреди проезжей части и был уже в грязи, так как неоднократно подвергся проезду по себе разного рода транспорта. Моё сердце разорвалось вместе с этим флагом, и, не доезжая до нужной мне остановки, я вышла из автобуса, чтобы поднять триколор.
Наверное, в нас заложено с молоком матери, что символика Родины – это что-то святое, как было во время Великой Отечественной Войны: «сам умри, но знамя сохрани». И хотя я являюсь гражданкой другого государства, все же не смогла пройти мимо флага страны, в которой проживаю в настоящий момент. Подняв с дороги запачканный французский флаг, я подумала: «А где же патриотизм у самих французов? Где их нравственное воспитание?»
А вечером рвануло, и мне стали приходить сообщения со всего мира с вопросом: «Ты живая?». И я подумала, что этот валяющийся флаг был каким-то знаком приближающейся войны, как уже окрестили происходящее в утренних газетах.
Меня отвел Бог, я возвращалась из кинотеатра, где проходил фестиваль русского кино, по привычной для себя дороге, и где буквально через полчаса прогремел взрыв. Я написала сообщение подруге с просьбой ответить мне. Не дождавшись ответа, я позвонила, и на том конце провода услышала, что телефон отключен. По моему телу пронеслась дрожь, и сжалось сердце. Она как раз поехала в кинозал, который располагался в самом эпицентре, в 11-м районе Парижа.
Я позвонила еще раз и услышала электронный голос автоответчика. Глаза наполнялись слезами от неизвестности, а душе нужно было поделиться переживаниями. Я написала сообщение совсем незнакомому человеку, и он меня успокоил, сказав, что в том районе наложили заглушку на мобильные сети, и моя подруга скоро выйдет на связь. Время шло, минуты длились целую вечность.
Ко мне всё приходили сообщения из США, Аргентины, Италии, России… Я живая, а что с моей подругой, где она в эту минуту? Через два часа она написала, что вышла из зоны и возвращается домой.
В эту ночь я спала часа два от силы, а утром, открыв французский интернет, увидела, что он переполнен фотографиями с надписью: «Молитесь за Париж». Неужели европейцам нужны такие жертвы, чтобы вспомнить, что такое молитва? Ведь ещё совсем недавно они постили радужные флаги и кричали, что Бога нет, а теперь просят о молитве.
Когда произошла трагедия с русским самолетом над Синаем, на следующий день во Франции вышел очередной выпуск журнала Шарли Эбдо с оскорбительными и омерзительными карикатурами на нашу трагедию, хотя эта трагедия общая. Я не удержалась от комментария и написала: «Неужели наши смерти – это повод для ваших шуток?» На что один француз ответил: «Это очень смешной рисунок!» Я не хочу показаться циничной, но что сейчас, в это мертвое субботнее утро, эти «шутники» нарисуют?
Париж овеян паникой и страхом, и в этом городе «света и любви» стоит призрачная тишина. Утром я встретила хозяйку дома, где снимаю свой уголок, ей 95 лет, она пережила немецкую оккупацию, правление де Голля, Миттерана и Саркози. Когда президентом стал Олланд, она мне сказала, что теперь счастлива, потому что пришли к власти социалисты. А сегодня в её глазах были слёзы, она плакала, потому что в её стране началась война, страшная кровавая война террористов против мирного населения.
Так может сейчас пришло для Европы время вспомнить, что мы все ходим под Богом, вспомнить вечные нравственные ценности? Ведь валяющийся на дороге флаг – это символ того, что вас поработили. А разве ради этого отстаивали свободу и складывали свои головы на гильотине ваши предки?
…Париж был непривычно тихий и пустой, осенняя сырость проникала в кровь, смешиваясь с ощущением тревоги. В голове моей крутились стихи Ахматовой, через сотню лет они как нельзя лучше отражали всеобщую атмосферу:
Небывалая осень построила купол высокий,
Был приказ облакам этот купол собой не темнить.
И дивилися люди: проходят сентябрьские сроки,
А куда провалились студеные, влажные дни?
Елена Сурина, Париж, Франция
Специально для газеты «Диаспора»
