Кремниевая долина, которая для всего мира — символ блистательного успеха в стиле хай-тек, имеет свою — весьма неожиданную — особенность, обнаружил колумнист BBC Travel.
Кремниевая долина, расположенная к югу от Сан-Франциско, там, где некогда цвели фруктовые сады, — гордость Соединенных Штатов Америки, символ успеха, как магнитом притягивает всех новаторов и тружеников.
Однако у этой истории успеха есть вот какая особенность: в Кремниевой долине не просто терпимо, но даже благосклонно относятся к поражениям.
Здесь поют славу не только достижениям, но и катастрофам, сокрушительным провалам.
Культура (если не культ) поражения чувствуется в мелочах практически везде — от офисов с открытой планировкой до сверкающего новизной здания американского производителя электромобилей Tesla.
Успех здесь не считается подлинным, если ему не предшествовал провал — а еще лучше несколько провалов, да погромче.
Существует даже ежегодная конференция Failcon, участники которой рассказывают о своих неудачах и, как предполагается, учатся на чужих ошибках (симпатия к поражениям, похоже, заразительна: вслед за США подобные конференции стали проводить и в Тель-Авиве, Бангалоре, Барселоне и других городах).
Поражения в Кремниевой долине — это настоящий двигатель прогресса, неотъемлемая составляющая царящей здесь творческой атмосферы.
Но об истинных причинах этого явления мало кто догадывается.
Культ поражения в Кремниевой долине восходит к самым ее истокам и переплетается с географией этой местности.
Не случайно главный технологический центр в мире появился не в таких влиятельных городах Восточного побережья США, как Нью-Йорк и Бостон, а на крайнем Западе.
Штат Калифорния был — и в какой-то степени до сих пор остается — местом, куда можно сбежать, пристанищем несчастных влюбленных, разорившихся дельцов и прочих заблудших душ.
Как сказал один из здешних первопроходцев Уильям Форрестер, глава американской компании Stratus Computer, которая занимается разработкой программного обеспечения: «Если потерпеть неудачу в Кремниевой долине, родственники об этом не узнают, и соседям будет наплевать».
Кроме того, ведь Кремниевая долина, по меньшей мере отчасти, является продуктом движения контркультуры 1960-х — эпохи, когда неустроенность или хотя бы инаковость были стилем жизни.
Сегодня на концепции поражения построена вся индустрия венчурного капитала.
Финансисты в своей работе исходят из того, что абсолютное большинство вложений — как минимум 70% — будет потеряно.
Они ищут уникальные проекты в надежде на оглушительный успех, за счет которого можно будет компенсировать все эти потери.
Недавно в американском журнале Vanity Fair был опубликован обзор 14 самых нашумевших провалов в этом регионе, в том числе история скандально известной биотехнологической компании Theranos, в отношении которой сейчас ведется федеральное расследование.
А клининговая компания Homejoy и сервис потоковой передачи музыки RDIO и вовсе закрылись, едва успев зарегистрироваться. В Кремниевой долине таких «покойников» хоронят быстро и тихо.
Неудивительно, что мне так нелегко было найти сведения о прошлых неудачах местного бизнеса — да и об успехах, кстати, тоже.
В Кремниевой долине не занимаются историей — в лучшем случае вспоминают о ней задним числом. Все взгляды здесь устремлены в будущее.
Однако корни у успехов и поражений все равно есть, надо просто как следует покопаться.
Паломники, ищущие прикосновения к истории этого места, обычно сразу идут к дому номер 367 на Эдисон-Авеню в американском городе Пало-Альто.
Впрочем, интересует их не сам дом, а то, что находится позади него, — небольшой гараж с зеленой дверью.
Здесь в 1938 году буквально «на коленке» часами экспериментировали два вчерашних выпускника Стэнфордского университета — Дейв Паккард и Билл Хьюлетт.
Молодые изобретатели перепробовали всё: регулятор двигателя для телескопа, прибор для боулинга, подающий сигнал при пересечении штрафной линии, и многое другое, но безрезультатно.
Примерно год спустя парочка наконец наткнулась на золотую жилу — аудио-осциллятор для тестирования звукового оборудования, но этому изобретению предшествовал целый ряд масштабных провалов.
Как-то раз после обеда я сидел в кофейне в Маунтин-Вью, который стал домом для компании Google, что превратило этот городок в место, где просто ощущаешь биение оптимизма.
Потягивая свой эфиопский кофе темной обжарки, я разглядывал беспилотные автомобили, которые бесшумно мчались мимо, деля дорогу с электромобилями Tesla.
За одним столиком со мной сидел антрополог Чак Дарра — большую часть жизни он провел за изучением странных обычаев обитателей Кремниевой долины.
Чак, скорее, наблюдатель, нежели участник процесса: он скептически относится к царящей здесь абсолютной уверенности в том, что технологии способны изменить мир к лучшему, и даже не пользуется мобильным телефоном.
Как сказал мне Чак, одно из главных заблуждений по поводу Кремниевой долины состоит в том, будто ее обитатели чем-то рискуют.
Это вроде бы и так — да не так. Здесь любят риск, но в то же время «здесь налажен один из лучших в мире механизмов избегания его последствий».
— Например? — поинтересовался я.
— Посудите сами. Нам говорят, что эти предприниматели заслуживают хорошего заработка, поскольку они многим рискуют. Но никто здесь не прыгает с крыши, потерпев неудачу. В случае провала обычно здесь все мягко приземляются — причем приземляются в таких вот кафешках, где сидят и пьют капучино.
— Дело все в том, что риск их весьма специфический, — продолжил Чак. — Большинство людей, занятых в сфере высоких технологий, признают, что если они потеряют работу, то найдут себе новую — и вполне возможно, она будет даже лучше.
— Получается, они работают со страховкой?
— Да. С очень надежной страховкой. С такой защитой гораздо легче идти на риск.
Столь же решительно Чак отверг и избитую максиму о том, будто ключ к успеху состоит в том, чтобы смириться с поражением.
На самом деле гораздо интереснее ответить на вопрос, в чем состоит разница между поражением, которое стимулирует новаторство, и поражением, которое стимулирует… новые поражения.
Ответ, по мнению ученых, состоит не в поражении как таковом, а в наших воспоминаниях о нем — точнее, в том, как они у нас хранятся.
Успех ждет тех бывших неудачников, которые точно помнят, где и как их постигло разочарование, так что если им снова встретится так же проблема, пусть и в ином виде, они смогут быстро и эффективно распознать «признаки провала».
Такие люди не боятся отступить на шаг назад.
Когда мы допили кофе, а яркий свет калифорнийского солнца сменился вечерним мягким золотистым сиянием, Чак Дарра объяснил мне, что настоящий символ Кремниевой долины — это не офис с открытой планировкой и не стол для пинг-понга, а, скорее, передвижной вагончик.
Один такой я уже видел в тот день на парковке у ничем не примечательного офисного здания в Маунтин-Вью.
Грузчики деловито собирали эргономичные кресла и датские письменные столы — наверняка избавлялись от останков какого-то разорившегося предприятия, освобождая место для нового.
В Кремниевой долине новое всегда найдется.
Ставьте LIKE на странице DiasporaNews в Facebook. Мы будем сообщать вам о важном и интересном.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
50 очень крутых американских бизнес-идей
Самые большие русские общины в США
Обиженный программист из Калифорнии едва не сломал весь интернет
