При слове «ностальгия» мы чаще всего представляем офицеров белогвардейской армии, с неизменной тоской вспоминающих былую юность в парижских ресторанах и всю жизнь мечтающих о возвращении «России, которую они потеряли». Для многих иммигрантов этот образ – не символ киноромантики, а тревожное предостережение о том, что нельзя поддаваться воспоминаниям. Боясь, что ядовитая тоска будет способна отравить только что начавшуюся счастливую жизнь в новой стране, многие выходцы с постсоветского пространства запрещают себе даже думать о прошлом, предпочитая не оглядываться назад. Но всегда ли воспоминания несут деструктивную роль, и почему прощание с прошлым может оказаться важным в настоящем? Журналист Ксения Кириллова нашла ответы на эти вопросы.
Время грустить
В первую очередь, важно различать ностальгию как болезнь тоски по родине и ностальгию как стадию иммиграции. Болезнь ностальгии, как она понимается в психиатрии, действительно может сочетаться с депрессией и неврозом, и, безусловно, только вредит и процессу адаптации, и здоровью человека в целом. Однако парадокс заключается в том, что правильное проживание временной стадии тоски по прошлому может послужить хорошей подстраховкой от ностальгии «в плохом смысле слова».
Все дело в том, что, как утверждают психологи, человек физиологически предрасположен проживать определенные стадии иммиграции. Они во многом схожи со стадиями переживания потери, разработанными американским психологом Элизабет Кюблер-Росс: отрицание, агрессия, депрессия и принятие. Эти стадии определяются не нашими индивидуальными особенностями, взглядами и опытом, а тем, как человеческий организм в принципе реагирует на стресс.
Самое начало иммиграции сопровождается выбросом адреналина, обилием новизны и, следовательно, ярких впечатлений, что приводит к идеализации новой страны. Этот этап еще называют «медовым месяцем иммигранта» – состоянием, когда весь мир предстает в радужных тонах, и ни о какой ностальгии не может быть и речи. Напротив, на этой стадии важно позволять себе некритично принимать страну пребывания и смотреть на нее через «розовые очки». Именно в этот период вы сможете накопить положительные ощущения, яркие впечатления и опыт радости, который, трансформируясь в приятные воспоминания, очень сильно поможет в последующий период.
Затем следует этап разочарования и даже злости, связанный не только с объективными сложностями, возникшими при адаптации, но и с тем, что организм банально истощается под воздействием стресса. Здесь, напротив, не стоит «насиловать» уставшую психику и важно дать себе возможность отдохнуть от всего – включая даже приятные впечатления. Как минимум, в этот период не нужно ставить перед собой новые масштабные цели и важно дать своему организму возможность восстановиться.
Затем, на фазе постепенного восстановления просыпается ностальгия – светлая грусть по тому хорошему, что было утрачено навсегда, и не способно повториться даже в самой счастливой иммигрантской жизни. Этот период наступает примерно через 2 или даже 4 года после начала жизни в новой стране. При нормальном протекании он становится последним звеном перед окончательным восстановлением и адаптацией. Более того, этот этап выполняет свою очень важную задачу: проститься с прошлым и отпустить его.
Запрет на память
Однако нередко встречаются случаи, когда иммигранты так боятся наступления «русской хандры», что совершенно искренне не чувствуют ничего подобного, вытесняя ностальгию на корню и не позволяя себе ощутить даже малейшие ее проявления. Еще сложнее бывает тем, кто пережил травматический разрыв с родиной. Таким людям может казаться, что вся их прошлая жизнь – это одно сплошное черное пятно, бесконечная череда страданий и лишений, в которой попросту не было ничего хорошего. Разумеется, ни о какой ностальгии в таком случае речь не идет, наоборот, травмированным людям больно даже упоминать прошлое, и хочется лишь одного – отсечь его полностью.
Тем не менее, психологи подчеркивают: не пережитые травмы, черной краской «заливающие» всю прошлую жизнь, способны отравить нам жизнь в настоящем сильнее, чем стадия ностальгии. Говоря о ностальгии как естественной стадии иммиграции, важно понимать, что речь идет не о родине и отношении к ней, а о тоске по счастливым моментам прошлого, которая в принципе свойственна человеку независимо от того, живет он в своей стране или за рубежом. И то, что травма не позволяет нам порой вспоминать эти моменты, вовсе не означает, что их не было на самом деле.
У каждого без исключения человека можно найти множество светлых воспоминаний, особенно связанных с его детством и ранней молодостью. Это не замутненное проблемами детское счастье, простые студенческие радости, первая любовь и многое другое. С течением времени всегда появляется что-то, что уже невозможно вернуть. Однако в обычных условиях окружающий мир и мы сами меняется постепенно, и мы часто не замечаем, как какие-то элементы навсегда уходят в прошлое. Иммиграция делает этот процесс более ярким и ощутимым. Более того, уехав, мы понимаем, что у нас уже нет возможности вернуться назад, потому что возвращение в свою уже изменившуюся страну, по сути, станет для нас второй иммиграцией. Единственное, что можно сделать в этой ситуации – лишь признать невосполнимость этой потери и оплакать ее, позволив себе пережить грусть расставания.
Зачем это нужно?
На первый взгляд кажется, что не стоит тратить время и силы на бесполезное оплакивание того, что нельзя вернуть. Однако слезы как механизм реагирования на психотравмирующие ситуации заложен в нас самой природой. Если мы не позволяем себе принять свою печаль и проститься с прошлым, более того, даже не позволяем себе ощутить собственной тоски, нам придется нести с собой по жизни весь багаж невыплаканных слез. Этот груз способен не только ухудшать настроение, но и психологическое состояние вплоть до появления клинических депрессий.
Во-вторых, проработка старых травм делает вас гораздо более выносливыми в настоящем.
Согласитесь, трудно назвать вашу жизнь полностью счастливой, если, даже 20 лет живя в другой стране, вы до сих пор остро реагируете на любые ее упоминания, не способны справиться с эмоциональной волной негатива, постоянно смакуете новости из России и не в силах перестать сравнивать, как было «там», и как стало «здесь». Все это – не только признаки вытесненной ностальгии, но и связанной с ней травмы, которая делает вас уязвимей и истощает ресурсы психики.
И главное, простившись с прошлым и примирив его с настоящим, вы тем самым сможете воспользоваться накопленным в прошлом эмоциональным ресурсом – всем собранным за долгие годы опытом радости, который может оказать бесценную помощь в новой жизни. Вы сможете творчески подойти к вашей тоске и преобразовать ее сначала в светлую печаль, а потом – в счастливые воспоминания, которые смогут стать вашим ресурсом в будущем.
Не повторяя ошибки Эфрона
Для политэмигрантов этап ностальгии дается особенно тяжело не только из-за травмирующих воспоминаний, но и из-за понимания, что они уже не смогут приехать домой, чтобы по-настоящему проститься с родиной. Таким людям может быть страшно, что у них не получится пережить ностальгию правильно, и тогда естественная стадия грусти может перерасти в настоящую болезнь ностальгии.
Еще один вполне естественный страх беженцев – это боязнь того, что, не справившись с ностальгией, они могут вопреки логике и элементарному инстинкту самосохранения приехать назад, тогда как в их случае это может грозить арестом или даже смертью.
Ярким предостережением здесь может служить судьба мужа Марины Цветаевой Сергея Эфрона – бывшего белогвардейца, за долгие годы жизни эмиграции так и не избавившегося от тоски по родине. Именно она побудила бывшего искреннего сторонника «белой идеи» стать агентом НКВД, а затем вернуться из Франции в СССР в разгар Большого террора. В результате Эфрон был арестован, и после двух лет пыток и допросов расстрелян. В лагеря попала и его дочь Ариадна, а Марина Цветаева после ареста мужа и дочери покончила с собой.
Однако парадокс заключается в том, что Эфрон, судя по всему, не позволил себе пережить стадию ностальгии тогда, когда это было оптимальнее всего – в первые несколько лет после отъезда, чтобы, оставив прошлое позади, начать строить новую жизнь. Затем, спустя много лет, его тоска о былом и связанные с ней чувства были многократно усилены голодом и нищетой в эмиграции, что привело в результате к подмене реальных воспоминаний иллюзиями о «новой России».
Именно поэтому важно отследить и принять свои чувства и воспоминания сразу, как только они появятся. Подобная осознанность не только помогает проститься с прошлым, но и предостерегает от опасных иллюзий в будущем. Если вы четко понимаете, что именно потеряли, и уже простились с этим, значит, вы знаете, что не сможете восполнить свою потерю, даже вернувшись в сегодняшнюю Россию. Вы можете сравнить прошлое с настоящим и твердо осознать, что именно изменилось в вашей стране.
Если вы открыли для себя доступ ко всем своим чувствам, и способны безболезненно обращаться с ними, это дает гарантии, что никто другой и через годы не сможет воспользоваться вашей слабостью и уязвимостью. А это значит, что у вас будет меньше шансов повторить роковую ошибку Эфрона, даже столкнувшись с трудностями в иммиграции, которые делают вас более уязвимыми. Ведь точная и неискаженная память – это не только колоссальный ресурс, но и прекрасное средство избежать опасных манипуляций.
