В мае 2013 года российский СМИ облетела сенсационная новость: по утверждению новостных агентств, в Москве при попытке вербовки сотрудника ФСБ был задержан оперативник ЦРУ. Райан Фогл работал 3-м секретарем политического отдела посольства США в Москве, однако перед российскими телекамерами оказался в несколько странном для дипломата виде: в нелепом скошенном набок парике, с крупной суммой денег и с компасом.
Российские медиа мгновенно провели аналогию: маскировка, используемая Фоглом, как две капли воды напоминала парик, изъятый при задержании другого сотрудника ЦРУ, Майкла Селлерса в далеком 1986 году. При этом, если в деле Фогла до сих пор много недосказанностей, и серьезные американские СМИ подозревают в нем банальную провокацию, история Майкла Селлерса уже не вызывает вопросов.
Как выяснилось годы спустя, провал Майкла стал следствием печально известного предательства Олдрича Эймса – бывшего начальника контрразведывательного подразделения ЦРУ, с апреля 1985 года начавшего продавать американские секреты КГБ.
Что сказал бы на это сам Селлерс? Для журналиста «Диаспоры» нет ничего невозможного! Вопрос был задан лично офицеру ЦРУ.
80-е годы для советской госбезопасности вообще оказались урожайными на шпионов. В 1984 году свои услуги КГБ предложил бывший стажер ЦРУ Эдвард Ли Ховард, уволенный за употребление наркотиков еще до отправки на первое в жизни задание и переполняемый чувством мести. Годом позднее заработать на продаже государственных секретов решил и Олдрич Эймс. Результатом его предательства стала гибель как минимум десятка лучших агентов ЦРУ из числа советских граждан, включая генерал-майора ГРУ Дмитрия Полякова. В том же году на Советский Союз начал работать спецагент ФБР Роберт Ханссен.
Все эти события напрямую отразились в судьбе Майкла Селлерса. С Ли Ховардом он был знаком лично, а предательство Эймса привело к аресту его агента в Москве и, как следствие, к аресту его самого. Сейчас Майкл готовит к публикации свою книгу, описывающую драматичные события 1986 года – как его называют в литературе, «Года шпиона». Пока же книга еще не увидела свет, бывший шпион поведал о своих необыкновенных приключениях читателям «Диаспоры».
В одном офисе с предателем
В начале 80-х молодой офицер ЦРУ Майк Селлерс вернулся из Африки и готовился к новому заданию – работе в советской Москве, известной своим жестким контрразведывательным режимом. Задание требовало подготовки, в том числе языковой. Во время прохождения тренировки Майкл находился в штаб-квартире ЦРУ, а его соседом по офису в течение двух месяцев был Ли Ховард, также готовившийся к отправке в Москву летом 1983 года.
Майкл уверяет: Эдвард никогда не сообщал ему о своих проблемах (перед увольнением он несколько раз «провалил» тест на полиграфе).
«Мы оба погружены в подготовку, иногда разговаривали о каких-то второстепенных вещах. Мы оба были молодыми отцами: мой сын родился в марте, а его сын – в апреле, так что мы обменивались впечатлениями от отцовства. Главный урок, который я извлек из этого опыта – это то, что ты можешь сидеть бок о бок с кем-то и не догадываться, что с ним происходит. Как оказалось, по его вине погибли несколько агентов ЦРУ из числа советских граждан, в том числе, скорее всего, Адольф Толкачев, но я не заметил в его поведении ничего подозрительного. Должен признать, он хорошо умел скрывать свое состояние.
Единственное, что я могу сказать, судя по другим моим коллегам, в том числе тем, кто тоже отправился в Москву: если бы мы с ними оказались в одной комнате в течение двух месяцев, мы стали бы очень близкими друзьями. Но с Эдом мы никогда не были близки. С другими коллегами мы многим делились, но Эд всегда был немного скрытным. С другой стороны, мы и не должны были расспрашивать его о будущем задании. Он тихо читал свои файлы, которые, кстати, в первую очередь касались дела Толкачева, так как планировалось, что именно Ли Ховард станет его куратором в Москве. В то время, как я находился на начальной стадии тренировки, Эдвард уже был близок к ее завершению», – рассказывает Майкл.
«Шпионская пыль»
После завершения тренировки Майкл Селлерс прибыл в Москву летом 1984 года.
«Я был в восторге. Перед поездкой я тщательно готовился, изучая не только язык, но и культуру, искусство, русскую литературу. Оказаться в советской Москве – это было сродни попаданию на другую планету. Но мне нравилась Москва. Я жил в квартире рядом с Донским монастырем и парком Горького, и это был очень хороший район», – вспоминает он.
Оперативник ЦРУ подошел к делу серьезно, и изучил не только местность, но и ее историю, в частности, прочитал о том, что в парке Горького были обнаружены тела, и даже заметил те самые места, где были найдены трупы. Все, что Майкл видел в России, крайне отличалось от его американского опыта. Однако, несмотря на общие восторги, он не мог не почувствовать налет «полицейского государства». Когда Селлерс появлялся на улице в своем обычном виде, прохожие без труда опознавали в нем иностранца, относились с опаской и старались избегать разговоров с ним. Другие же, напротив, жаждали общения, и тем самым вызывали подозрения американца.
Идя на операции, оперативник ЦРУ действительно использовал маскировку, чтобы сбить со следа наружное наблюдение. При этом он уверяет: «хиппи-стиль» с длинноволосым париком и смешной шапочкой был не единственным в его арсенале, и он прибегал к нему не слишком часто.
«У меня было несколько видов маскировки, «хипповый» вариант был только одним из них. Я не использовал его слишком часто, потому что длинные волосы были необычны для того времени, и я не хотел привлекать внимание. Но у меня действительно была шапка с прикрепленными к ней длинными волосами. Я использовал ее, когда нужно было очень быстро изменить внешность на ходу. Мне нужно было только скрыться на секунду из вида и быстро ее надеть. К слову, это работало – каждый раз, когда я использовал маскировку, КГБ не мог опознать меня», – похвастался бывший шпион.
Майкл Селлерс успешно работал в Москве почти два года. Он делал тайниковые закладки с деньгами и инструкциями для агентов, оставлял сигналы, получал информацию, но не встречался со своими «подопечными» лично. Первым источником, с которым американец провел личную встречу, стал старший оперуполномоченный управления КГБ по Москве и Московской области майор Сергей Воронцов, который, правда, не назвал американцам своего настоящего имени, представившись «Стасом». Вспоминая свои первые встречи с ним, Майкл отмечает, что чекист был похож на «пирата»: грубого и самоуверенного парня.
«Он не рассказывал мне особо о своей мотивации, но у меня сложилось впечатление, что ему просто нужны были деньги. «Стас» использовал много жаргонных слов, которые даже я со своей языковой подготовкой с трудом мог понять. Он был умным, чрезвычайно самоуверенным и нетерпеливым, с пышными, сталинского типа, усами», – вспоминает Селлерс.
Тем не менее, Воронцов поведал ЦРУ много интересной информации. В частности, он рассказал о том, какие агенты американцев уже были разоблачены КГБ и находились под контролем чекистов.
«Он предупредил нас о возможном аресте некоторых наших офицеров, а также сообщил много контрразведывательной информации – о том, как нам лучше защищаться от слежки КГБ, какие технические меры они используют против нас и наших союзников из посольств других западных стран. К примеру, он дал мне образцы порошка, которым контрразведка тайно помечала машины посольства США. Обработанные этим порошком объекты светились в лучах специальных приборов ночью и облегчали слежку. Я знаю, что это было правдой, потому что мы и раньше подозревали, что они пользуются чем-то подобным. Мы видели следы порошка на своих машинах, и эти образцы помогли нам точно понять, что это было. Проще говоря, он рассказывал мне то, что КГБ знал о нас, как они работали против нас», – подытожил Майкл.
Допрос на Лубянке
Затем Воронцов, или его называли в ЦРУ, агент «Коул», внезапно исчез. Его исчезновение совпало с провалом самого ценного актива ЦРУ – инженера Адольфа Толкачева и нескольких других агентов. Неожиданно «Стас» вновь вышел на связь и назначил встречу. Майкл вспоминает: у него было тяжелое предчувствие, и он предполагал, что встреча может быть ловушкой. Однако довод о том, что «Коул» был контрразведчиком, взял верх: ЦРУ важно было понять, что случилось с Толкачевым, и никто не мог рассказать о причинах провала лучше, чем собственный агент в контрразведке противника.
«Я понимал, что он к тому моменту уже мог быть под контролем КГБ, и был настроен довольно подозрительно. Внешний вид Воронцова подтвердил мои подозрения. От былой самоуверенности не осталось и следа: он был худ, коротко подстрижен и явно напуган. Когда я начал говорить с ним, он отпрянул от меня к стене. В следующую же секунду я был арестован», – рассказывает Майкл. К слову, чекисты не узнали его до тех пор, пока не сняли маскировку, и, как Майкл позже заключил по ходу допроса, не знали, когда точно он покинул квартиру и как избавился от слежки.
Селлерс имел дипломатический иммунитет, поэтому арест не длился долго. Тем не менее, ему пришлось провести несколько часов на Лубянке. Допрос американского шпиона проводил легендарный глава советской контрразведки Рэм Красильников. Он же руководил арестом.
«Он вел себя очень мягко, и больше походил на профессора, чем на силовика. Я не понимал тогда его уровень в КГБ и ничего не знал о нем, но было очевидно, что он руководил операцией. Мы оба повели себя достойно во время ареста, и затем продолжили разговор уже на Лубянке. Он держался дружески и дал мне понять, что много знает обо мне, включая хобби и интересы. В свою очередь, его заместитель, Клименко, играл роль «злого полицейского», и пытался внушить мне, что после ареста моя карьера в ЦРУ будет кончена. Красильников, напротив, предлагал помочь исправить ситуацию и обещал мне «место под солнцем». Разумеется, я отказался. Мне показалось, что он и не ожидал, что я соглашусь, но он должен был попробовать. К тому же я тоже вел себя с ним добродушно, и к тому же действительно любил Россию, так что, возможно, он решил рискнуть.
Я же, в свою очередь, пытался узнать как можно больше о причинах своего провала, то есть о том, что именно им было известно. Самый главный страх разведчика – это опасение, что мы сделали что-то не так во время операции, и подставили не только себя, но и агента. Когда я понял, что они не знали моего маршрута, это было важно для меня. К тому же, если бы они не знали личность Воронцова, вряд ли бы арестовали его сразу же, до того, как собрали более существенные доказательства. Но я все еще беспокоился, что, может быть, я не смог избежать слежки на своих предыдущих встречах с агентом, и он был разоблачен из-за меня. Уже годы спустя россияне в своих документальных фильмах подтвердили, что до момента моего ареста не знали, кто был американским куратором Воронцова», – рассказывает Майкл.
Селлерс объявлен персоной нон-грата и выслан из страны, а Воронцов, несмотря на свое сотрудничество со следствием, все же казнен. Майкл надеется, что участие в операции по его задержанию хотя бы облегчило последствия предательства для семьи Воронцова.
В общей сложности Майкл проработал в ЦРУ 10 лет. Сейчас он живет в Лос-Анджелесе, работает в частной расследовательской юридической компании и иногда пишет книги о Голливуде. У него большая семья: дети и даже внуки.
Во время ареста Олдрича Эймса в 1994 году Майкл находился на Филиппинах и о происшедшем узнал по CNN. Даже тогда в первый момент он не был уверен, что именно Эймс был причиной серии провалов, и только затем, узнав даты и детали его сотрудничества с КГБ, понял, кто стоял за предательствами агентов. По крайней мере, с тех пор его совесть была спокойна.
Ксения Кириллова, специально для DiasporaNews.com
Перепечатка материала в любом виде запрещена.